Отправившись в одну из горных республик собирать фольклор, студент Шурик влюбляется в симпатичную девушку Нину - спортсменку, отличницу, комсомолку и просто красавицу. Но её внезапно похищают банда их трёх человек, чтобы насильно выдать замуж. Наивный Шурик не сразу сообразил, что творится у него под носом, - однако затем отважно ринулся освобождать кавказскую пленницу.

Знаете ли вы, что…

Советская цензура запретила следующую вступительную сцену фильма, которую придумали Гайдай и Никулин: Трус подходит к дощатому забору и, озираясь, чертит мелом букву «Х». Следом появляется Балбес и дописывает букву «У». Увидевший это безобразие милиционер заливается трелью свиста. Но Балбес, не растерявшись, дописывает: «Художественный фильм».

Идея фильма родилась после того, как Гайдай прочитал в одной из газет историю о похищении девушки влюбленным джигитом в закавказской республике.

На съемках распалась троица Вицин — Моргунов — Никулин. Артисты и так не дружили. А тут зазвездивший Моргунов стал вести себя беспардонно. Однажды он привёл одну девушку, а Гайдай во время просмотра отснятого материала попросил выйти всех посторонних из зала, девушка захотела встать, а Моргунов остановил ее и сказал, что это к ней не относится, на что Гайдай заявил, что это как раз относится к девушке Моргунова, на что Моргунов ответил, что она не посторонняя, после этого Гайдай в последних сценах фильма, где герой Моргунова снят со спины заменил его на дублёра.

У Натальи Варлей не получилось озвучить свою героиню Нину. «Пленница» говорит голосом Надежды Румянцевой.

Все актеры во время съемок как сумасшедшие старались придумать смешные фокусы. А все Гайдай: он создал «золотой фонд» из шампанского и за каждый придуманный трюк выдавал автору бутылку.

Первоначально фильм был запрещен. Совершенно случайно его посмотрел Леонид Ильич Брежнев и дал разрешение на показ.

Песенку про медведей исполняет Аида Ведищева.

Фильм снимался в Крыму (что можно заметить, например, по крымским номерам на машинах), в Алуште, окрестностях Демерджи, в районе Массандры и Ай-Петри и на Кавказе в Красной поляне (невольное купание в горной речке).

Первоначально фильм должен был состоять из 2 новелл: первая — «Кавказская пленница», вторая — «Снежный человек и другие», где за снежного человека себя выдаёт троица в лице Труса, Балбеса и Бывалого, чтобы сбить со следа милицию.

Занимает по посещаемости 4-е место среди отечественных фильмов за всю историю советского кинопроката.

Эпизод, где героиня Натальи Варлей должна была несколько минут заразительно хохотать, не получался. Тогда Никулин, Вицин и Моргунов во время съемки вдруг задрали майки и стали чесать животы, корча при этом уморительные рожи. Дубль сняли без сучка и задоринки.

Наталье Варлей пришлось научиться водить машину и самой выполнять сложные каскадерские трюки.

А уже под конец съемок чуть не пришлось переозвучивать половину фильма. Секретарь партийной организации «Мосфильма» носил фамилию Сааков. А в фильме был товарищ Саахов. Реальный Сааков посчитал, что появление в картине Саахова — скрытая издевка. И повелел фамилию заменить. Ситуацию спас Никулин. Он добрался до министра культуры СССР Екатерины Фурцевой и пожаловался, что по прихоти одного-единственного человека придется тратить громадные государственные деньги. Фурцева решила проблему одним звонком на студию: «Прекратите этот идиотизм!»

Дерево старого грецкого ореха под Демерджи, на котором сидел герой Никулина и кидал орехи, после премьеры фильма стал своеобразной достопримечательностью Крыма, и получил название «Никулинский Орех». Это дерево находится возле южного склона горы Демерджи, рядом с известной «Долиной Привидений».

Первоначально слова «Песенки о медведях» были такие: «Где-то на белой льдине, там, где всегда мороз, чешут медведи спины о земную ось». Однако по настоянию худсовета («у них что, блохи?») слова заменили на «Где-то на белом свете,… Трутся спиной медведи…».

В песне «Если б я был султан» первоначально был ещё один куплет («Если все три жены мне нальют по сто (вариант — Разрешит мне жена каждая по сто), итого триста грамм — это кое-что…», но в фильм он не вошёл. Полная версия эпизода песни с этим куплетом была показана по телевидению в «Голубом огоньке» 1966 года, часть «Сказки русского леса».

В сцене с пивом трезвеннику Георгию Вицину пришлось выпить целую кружку настоящего пива. Вначале Вицин категорически отказался от пива и потребовал настой шиповника, но шиповник в кадре выглядел неубедительно из-за отсутствия шапки пены.

Автомобиль, на котором ездила троица Трус, Балбес и Бывалый — «Adler Trumpf», он выпускался в Германии с 1932 по 1939 год, имел привод на передние колёса и двигатель объёмом 1.6 л мощностью 48 л.с. Машина, которая снималась в фильме, была собственностью Юрия Никулина и на момент съёмок была основательно переделана: все агрегаты на ней были установлены от «Москвича-407» (в финале погони на колёсном колпаке автомобиля можно разглядеть надпись «ЗМА»).

Автомобиль, на котором ездил шофёр Эдик, является довоенным шасси с кустарно исполненным кузовом, напоминающим по внешнему виду санитарный автомобиль ГАЗ-55, начало производства которого приходится ещё на довоенный период (1938—1945 годы выпуска). В период, когда снимался фильм, такие автомобили встретить на улицах советских городов было уже практически невозможно.

Автомобиль, на котором в конце фильма уезжает героиня Натальи Варлей — редкий, экспериментальный микроавтобус «Старт», уникальный своим стеклопластиковым кузовом. Всего было выпущено порядка 100 штук, до нашего времени в целом состоянии дошли единицы — во многом это обусловлено именно специфичным материалом кузова.

Юрий Никулин и Евгений Моргунов считали многое в сценарии натянутым и на этом основании изначально отказались участвовать в съёмках. Впрочем, режиссёру фильма, Леониду Гайдаю, удалось их переубедить, обещая совместно переделать сценарий в сторону улучшения.

На роль Нины долгое время не могли найти подходящую актрису — пришлось провести более 500 фотопроб. В итоге выбор остановили на Наталье Варлей.

В процессе разработки сценарий многократно изменялся цензурой. Так, пришлось видоизменить фразу Труса «Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире!» на «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!», так как первый вариант посчитали издевательством над советским судом.

Фразу Никулина «Бамбарбия! Кергуду!» использовали Юрий Стоянов и Илья Олейников в 1992 году для названия своего юмористического сериала «Кергуду» — прообраза передачи «Городок».