1943 год, Великая Отечественная война. Подросток Флёра, откопав карабин среди обрывков колючей проволоки, ржавых пулемётных лент и простреленных касок, отправляется в лес к партизанам.

Знаете ли вы, что…

Фильм снят по мотивам произведений Алеся Адамовича «Хатынская повесть», «Партизаны» и «Каратели».

Сценарий фильма назывался «Убейте Гитлера»: название было задумано в глобальном смысле, как призыв убить дьявольское начало, в первую очередь, в себе. Режиссёр понимал, что это будет очень жестокий фильм, и полагал, что вряд ли кто-нибудь сможет его смотреть. Сказав об этом Адамовичу, Климов в ответ услышал: «Пусть не смотрят. Мы должны это оставить после себя. Как свидетельство войны, как мольбу о мире».

В 1987 году киносценарий был издан отдельной книгой в серии «Библиотека кинодраматургии».

Исполнитель главной роли Алексей Кравченко, по собственному признанию, не собирался участвовать в пробах и отправился туда по просьбе друга, который очень хотел сниматься в кино и попросил поддержать его. На пробах Кравченко попросили изобразить этюд «смерть матери». Как позднее признавался актёр, он непроизвольно заплакал так убедительно, что прослезились даже некоторые члены комиссии. Климов же не был окончательно убеждён и дополнительно «тестировал» кандидата на роль. Например, одним из таких тестов стал просмотр кинохроники военных лет, в том числе с кадрами из концлагерей. После нескольких часов просмотра Кравченко был предложен чай с тортом, от которого подросток твёрдо отказался. Этот отказ оправдал ожидания режиссёра, испытывавшего актёра на способность искренне пропустить чужое горе и страдания через себя.

Для роли Алексею Кравченко пришлось сильно похудеть. Молодой актёр был посажен на жёсткую диету, но сам решил, что этого недостаточно и начал бегать на большие расстояния, чтобы лучше сформировать образ измождённого ребёнка.

На роль Глаши была утверждена студентка художественного училища Ольга Миронова. Для нее «Иди и смотри» стал первым и последним участием в кино. Окончив училище, Миронова стала школьной учительницей.

Съемки фильма продолжительностью 9 месяцев проходили в Березинском заповеднике, в окрестностях деревни Каменка.

Помимо боевых патронов в фильме использовались и настоящие снаряды. Связано это было со стремлением Климова к подлинности. Изначально планировалось использование пиротехники и взрывпакетов, но после нескольких дублей режиссёр с оператором пришли к выводу, что такие взрывы выглядят ненатурально. После этого применялись настоящие снаряды, значительно увеличив степень риска для жизни актёров.

Для безопасности актёров и операторской группы во время съёмки сцены обстрела трассирующими пулями они находились за бетонной плитой высотой 1,5 и шириной 5 метров.

По словам Климова, за рубежом фильм показался настолько шокирующим, что во время сеансов у кинотеатров дежурили кареты «скорой помощи», увозя слишком впечатлительных зрителей. На одном из обсуждений фильма встал пожилой немец и сказал: «Я солдат вермахта. Больше того — офицер вермахта. Я прошёл всю Польшу, Белоруссию, дошёл до Украины. Я свидетельствую: всё рассказанное в этом фильме — правда. И самое страшное и стыдное для меня — что этот фильм увидят мои дети и внуки».

В 1985 году фильм был выдвинут от СССР в число претендентов на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», однако в итоге не был номинирован.

Кинокритик Роджер Эберт («Chicago Sun-Times») в рецензии 2010 года назвал последнюю работу Климова «одним из самых опустошающих фильмов о войне», где, по его предположению, «живые, должно быть, завидуют мёртвым». Отметив, что в советском кинематографе тематика Гитлера была достаточно безопасной и удобной в качестве политической аллегории, Эберт признался, что картина — гораздо больше, чем простая аллегория, а лично он едва ли видел фильм, более безжалостно изображающий человеческое зло.

В некоторый ущерб подлинности, пришлось отказаться от белорусского языка. По выражению Алексея Кравченко, на озвучивании было принято решение «сделать такой мутант русского и белорусского, потому что, если бы я говорил на чистом белорусском, никто ничего бы не понял».